Луций сидел на корточках и своим солдатиком сражался с еще одним, которого держала няня, тоже сидящая рядом на корточках. Видя приближающегося Макрона, мальчик спросил:

– Дядя Мак-Мак, а где тот дядя?

– Дядя-то? Заснул, малыш, крепко заснул… Ну что, пора в путь-дорогу?

Глянув себе на руки, Макрон увидел, что кровь на них все-таки осталась. Он подошел к длинному желобу корыта перед сараем и быстро смыл последние следы.

– Ну вот, теперь можно и двигаться.

Петронелла встала и подняла суму с одеждой. Макрон взял баул мальчика, а Луций поспешно уложил в маленькую сумочку своих солдатиков и привычно сунул ладошку в руку няни. Приоткрыв ворота, Макрон на всякий случай огляделся и лишь затем вывел на улицу Петронеллу с ребенком, запер ворота, и втроем они двинулись в направлении Аппиевой дороги, что вела на юг, к богатым угодьям и виноградникам Кампаньи. Луций шагал между двух взрослых, с детским энтузиазмом и любопытством вбирая глазами окружающую новизну.

– И вот еще что, – словно продолжая начатый, но прерванный разговор, сказал Петронелле Макрон. – Спасибо тебе, что выручила. Да не просто выручила: жизнь спасла.

– Будет тебе, – отозвалась та с улыбкой. – Просто знай: любой из мужиков, кто поднимет на тебя руку, будет отвечать передо мной. То же самое, кстати, и к бабам относится.

– Буду иметь это в виду, – рассмеялся Макрон, а затем посерьезнел: – Только сначала надо бы выбраться из Рима…

На выходе к Аппиевой дороге их встретила стража из городской когорты. До этого они втроем благополучно миновали центр Рима, не привлекая к себе нежелательного внимания. Макрон то и дело оглядывался, не идет ли кто следом, но подозрительных лиц сзади не наблюдалось. Один раз, когда свернули за угол, Макрон намеренно приотстал и подождал, когда мимо пройдут несколько человек. Ни один из тех прохожих не удосужился даже взглянуть на него. Между тем каждого из них он, настигая Петронеллу с Луцием, еще раз цепко оглядел, не сбавляя бдительности и после этого. К тому времени как они подошли к воротам, Макрон пребывал в уверенности, что им удалось избежать внимания Палласовых соглядатаев.

С приближением к караульной один из стражников взмахом руки велел им остановиться.

– Утро доброе, граждане. С какими целями следуете из города?

Макрон жестом обвел Петронеллу с Луцием.

– Сопровождаю мою кузину с ее сынишкой к родственникам в Ланувий[30].

– Понятно. – Стражник удостоил их пренебрежительного взгляда, после чего снова обратился к Макрону: – А ты, значит, солдат?

– Точно так. Служу в преторианской гвардии.

– Прошу минуту обождать. – Обернувшись, стражник позвал опциона – грузного, бокастого, с брыльями. Тот подошел нехотя, большие пальцы сунув за пояс.

– Что там у тебя, Нерва?

– Тут у нас гвардеец, господин опцион.

– Да? – Взгляд опциона прошелся по Макрону. – Какое подразделение?

Для себя Макрон решил: врать и отпираться бессмысленно. Гораздо действенней давить авторитетом и за счет этого проскочить кордон.

– Я центурион Второй когорты! А ты как стоишь перед старшим по званию? Никак взыскание захотел, опцион?

Бокастый невольно подобрал живот; руки опустились вдоль боков.

– Виноват, господин центурион. И все-таки обязан уточнить: Вторая когорта?

– Ну да. А что?

– Да у нас тут приказ высматривать как раз человека из этой когорты. Офицера.

– Уж не думаешь ли ты, что это я? Какое там у тебя описание?

Опцион прибросил.

– Ростом высок, строен, на третьем десятке. Звать Квинт Лициний Катон.

– Ну вот. А меня – Макрон. И по описанию я тоже не гожусь.

– Да вроде нет…

– Что значит «вроде»? – Макрон спесиво фыркнул. – В городских когортах что, нынче одних недоумков в командиры производят?

Опцион зарделся, а подчиненный за его плечом сдержал смешок.

– Так что я у вас точно не числюсь. Как и моя сестра с племянником. Да, малыш?

Макрон погладил Луция по голове. Тот с гордостью выставил вперед ножку:

– Мой папа – солдат. Дядя Мак-Мак говорит, он самый храбрый во всей армии.

– Да что ты, сынок? Ай, молодчага…

– Точно, – бдительно встрял Макрон. – Ну да нам болтать некогда. Давай-ка не будем отвлекать этих занятых людей.

Луций вдумчиво оглядел опциона и с детской серьезностью сказал:

– Дядя Мак-Мак, а этот солдат толстый. Совсем как амфора.

Опцион насупил бровь; было видно, что лишь присутствие старшего офицера удерживает его от того, чтобы оттаскать негодника за ухо.

– Ну, толст. Чего уж тут… С месячишко муштры в легионе ему б не помешало… Ну да ладно, время не ждет. Идем.

Но малыш, как назло, уперся.

– А вот мой папа тонкий, а не толстый. И смелый. Все так говорят.

Опцион, хмурясь, что-то прикидывал. Макрон, уже тревожась, присел перед Луцием на корточки.

– Малыш, ты помнишь, как я тебя учил? – спросил он с тихой назидательностью. – Хороший солдат должен различать, когда время для разговора, а когда – для похода.

– А сейчас оно для похода? – спросил Мак-Мака маленький Луций.

– Да, в самый раз. Поэтому губы на крючок, и встать как в строю.

Малыш щелкнул каблучками и застыл, вытянувшись во весь свой невеликий рост.

– Вот так-то лучше. Ну, что скажете, господа солдаты? – надменно обернулся Макрон к караульщикам.

– Загляденье мальчишечка, – одобрил опцион. – У меня у самого пятеро.

– Пятеро?.. Ну, брат, от души тебе сочувствую.

Макрон взял Луция за одну ручонку, Петронелла – за другую, и центурион командно гаркнул:

– Гвардия, а ну, шагу!

И с восторженно повизгивающим Луцием они браво двинулись через ворота, оставляя позади сконфуженных стражников городской когорты.

Когда они отдалились на достаточное расстояние, а стража на воротах занялась подкатившими повозками, Макрон наконец вздохнул с облегчением.

– Ну, брат, – сказал он, нежно пожав ладошку Луция, – из-за тебя мы все чуть не вляпались.

– Куда? – спросил малыш бесхитростно.

– В го… гор-рячую переделку, – под строгим взором Петронеллы смягчил в последний момент выражение Макрон. – Знаешь, солдатик, какую тайну нам пуще всего велел беречь твой папа?

– Какую? – завороженно поглядел Луций.